– Примерно в восьми милях.

– Вероятно, там все сейчас изменилось?

– В известной степени. Однако если поедете туда, то сгоревшую ферму заметите прямо с шоссе.

6

Не помню, как добирался до фермы Дентов. Меня настолько ошеломил рассказ священника, что я просто чудом не съехал с узкой дороги и не врезался во что-нибудь.

Собственно, я не понимал, зачем мне надо попасть на то место, где случился пожар. Но альтернативой являлась бессмысленная поездка назад в Денвер, что не годилось совершенно. В голове звучали те самые слова Пейна: "Никогда не помешает посетить нужные места и увидеть людей, о которых хочешь что-либо узнать".

Сгоревшая ферма Дентов была одним из таких мест.

Указатель на обочине дороги сильно пострадал от дождей и ветров и почти полностью зарос кустарником. Однако что-то в моем подсознании заставило меня обратить на него внимание.

Большой фанерный щит. Некогда черные буквы выгорели на солнце и стали светло-серыми.

"Покаяние".

Одно слово, но я сразу понял, что въезжаю на территорию страны Дентов.

Сразу за лугом виднелся большой дом. До него было далеко, но даже на значительном расстоянии мне удалось определить, что ветхая постройка готова вот-вот рухнуть. Рядом с домом стоял сарай с провалившейся крышей.

Но преподобный Бенедикт утверждал, что владения Оруэлла Дента находились слева от дороги. Я сосредоточил внимание в этом направлении и вскоре заметил обожженные пни, окаймлявшие поле, на котором вперемежку с разнотравьем стояла рожь высотой по колено.

Я направил машину в рощу, в которой мертвые обуглившиеся стволы стояли рядом с молодыми деревцами, одетыми в буйную листву. За рощей снова открылось чистое пространство, и я увидел заросшую бурьяном пашню. Борозды тянулись примерно на четверть мили, упираясь в высокий холм.

Дорогу перегородили железные ворота. Цепной запор был закрыт на замок. Я выбрался из машины и убедился, что заперто надежно.

Порыв свежего ветра донес до меня брызги дождя. Совсем недавно небо было пронзительно голубым, но сейчас оно замглилось, а на горизонте появились свинцовые тучи. Через пару часов хлынет ливень. И все же я достал из машины свой рюкзак, в который заранее уложил запас продуктов, воду, плащ и прочие необходимые в дороге вещи. Прежде всего я позаботился о плаще, потому что по личному опыту знал: самая безобидная прогулка в лесу может перерасти в приключение, полное опасностей. Кроме того, твердо запомнил то, что случилось четверо суток назад. Поэтому в рюкзаке лежал и мой пистолет.

Карабкаясь через забор, я с удовлетворением ощущал тяжесть рюкзака на своей спине. Спрыгнул по ту сторону забора, подняв кроссовками облачка пыли. Двинулся вперед. Оглянувшись на окружавшие меня кусты, вспомнил о том, что мы с Кейт и Джейсоном делали прошлым летом – еще до того, как их у меня похитили.

Друг-архитектор купил хижину высоко в горах. Деревья и подлесок почти скрывали старое здание, поэтому в одно из воскресений он пригласил друзей расчистить место – в обмен на барбекю и то количество пива, которое мы сможем выпить. Наше семейство оказалось в числе приглашенных. Джейсон считал, что это будет замечательно – работать плечом к плечу рядом со мной, растаскивая срубленные ветви, и меня распирало от гордости, когда малыш усердно трудился, стараясь помочь отцу. Кейт долго смеялась, увидев его перепачканное потом и пылью лицо. Выглядел он просто как поросенок.

Я шел по лугу и с отчаянием думал о том, что ни на шаг не приблизился к разгадке мучившей меня тайны. Где мои жена и сын? Как их найти?..

Солнце било в лицо, от быстрой ходьбы пот градом катился по телу, джинсы и рубашка липли к коже.

Четверть мили кончилась быстро. Меня переполняло нетерпение, так что я смог бы бежать километр за километром, что и практиковал в Денвере. Но там это был всего лишь способ отвлечься от мрачных мыслей...

Я достиг края заброшенной пашни и замедлил шаг. Холм, замеченный мною с дороги, оказался огромной грудой почерневших обгорелых бревен. Их покрывала мертвая листва. Все поросло колючим кустарником и ядовитым плющом. За этим заброшенным пожарищем возвышалось второе, такое же обугленное и одичавшее – скорее всего, сарай.

На лбу проступил холодный липкий пот. Жуткое место. Меня пробрала дрожь, но нельзя было не почувствовать всего трагизма случившегося здесь много лет назад. В тридцати футах от места, где я стоял, родители Лестера Дента сгорели заживо. И эта мысль заставила меня снова содрогнуться от ужаса.

Какого черта я здесь делаю? Захотелось развернуться и побежать обратно к машине, но нечто, находившееся за скоплением обгоревших досок и бревен, привлекло мое внимание.

Площадка примерно тридцать на тридцать футов, обнесенная невысокой каменной стеной. Камни тоже покрыты копотью, как и все кругом. Некоторые выпали из стены. Я обогнул пожарище и, стараясь не касаться ядовитого плюща, направился к площадке.

В стене обнаружился проем, в котором, очевидно, некогда находились ворота. Огороженное пространство, как и все остальное вокруг, покрыто плющом, мертвой листвой и колючим кустарником. Но в этом хаосе были заметны элементы планировки.

Я подошел ближе и понял, в чем дело: в траве виднелись камни, разложенные правильными рядами. Схема их расположения была слишком знакома, и я сразу понял, что ступил на территорию кладбища.

Вместо холмиков на местах могил образовались провалы – земля просела над сгнившими деревянными гробами и истлевшими в них останками людей. Такие провалы обычно встречаются на всех старых кладбищах, а на современных их не увидишь по той простой причине, что теперь гробы делаются из металла, а могилы окаймляются бетонной лентой, на которую укладывают надгробие, когда гроб уже опушен в могилу.

В этом унылом месте покоились поколения Дентов. Я подумал о боли и отчаянии, с которыми их близкие хоронили родных людей. Поражало количество маленьких могил – в них лежали дети.

Не знаю, сколько времени я стоял на кладбище, размышляя о независимой общине, которую Денты надеялись создать в этой глуши. Как жестоко посмеялась над ними судьба...

Наконец я развернулся и двинулся в обход руин.

За спиной в траве прошуршало какое-то маленькое животное. Наверное, белка. Но до этого момента я не замечал на пепелище никаких признаков жизни, и звук меня встревожил. Здесь не было даже птиц.

Грозовые тучи подползли ближе. Пробираясь сквозь заросли плюща, я пошел задами сгоревшего дома и внезапно почувствовал, что земля уходит из-под ног. Мелькнула мысль, что у меня не в порядке с головой, что я перегрелся и вот-вот потеряю сознание. Однако почва подо мной явно проваливалась.

Охнув, я рухнул по пояс в какую-то дыру. Ноги повисли над неведомой пустотой. Сердце стучало, как молот; я упирался руками, стараясь найти опору и выбраться из ловушки.

Однако чем отчаяннее я упирался, тем быстрее вокруг осыпалась земля. Меня опять потянуло вниз, но я успел раскинуть руки в стороны, чтобы хоть как-то замедлить неизбежное падение.

Беспомощно болтая ногами, я всей кожей чувствовал бездну, открывшуюся подо мной. Снизу доносился невнятный шум, напоминавший звук трещоток. На поверхности оставались лишь мои голова и руки. Задыхаясь от ужаса, я видел, как грунт осыпается в провал под моими ногами.

Трещотки внизу зазвучали громче, я закричал и окончательно провалился под землю.

7

Сильно ударившись пятками, я упал на дно и опрокинулся на спину, наткнувшись на что-то в темноте. Рюкзак не смягчил удара – карманный фонарь, фляга с водой и пистолет больно впечатались в лопатки. В голове затуманилось, и я едва не потерял сознание. В ноздри ударил запах сырой земли. Яростный звук трещоток заставил меня вжаться спиной в невидимую опору.

Вроде бы стена. Прогнившая деревянная стена. Тут я понял, что упал на такие же прогнившие остатки деревянного пола, под которым находилась бетонная плита. Ее покрывала вода, и одежда немедленно промокла. Но все это не имело значения. Меня волновал только треск в темноте и странное струящееся движение, различимое в свете солнца, бьющего в провал над моей головой.